После окончания университета я работал на предприятии п/я 150. Сейчас это “широко известный в узких кругах” г. Снежинск. Работа была очень интересной: широкий круг изучаемых физических процессов, непосредственный контакт с первоклассными физиками, которых, как всегда, интересовало: “а что будет, если …” От нас, математиков, требовалось получить ответ с гарантированной точностью и желательно к конкретной дате (день строителя, какое-то–летие Куликовской битвы и т.п.). В это время в стране велась дискуссия на предмет “физики-лирики”, которую мы для себя свели к простой формулировке: ты поешь, а надо вычислять. Вычислять! И неоценимую роль для нас сыграло знакомство с отчетами А. А. Самарского, который, как выяснилось, подобными задачами занимается давно, сам по образованию и по кандидатской диссертации физик и вычислять умеет, только, к сожалению, работает в другой организации. Там же работают А. Н. Тихонов, С. К. Годунов, В. Я. Гольдин, А. И. Жуков, В. С. Рябенький. Виктор Соломонович, кстати впервые доказал теорему, которую с упорством, достойным лучшего применения, некоторые математики до сих пор именуют теоремой П. Лакса. Увы, “нет пророка…” Что же касается отчетов А. А. Самарского, то это тысячи (!) машинописных страниц с подробнейшим описанием и обоснованием конкретных сеточных алгоритмов для решения конкретных прикладных задач. В этих отчетах впервые была реализована знаменитая впоследствии триада А. А. Самарского: “математическая модель – алгоритм – программа” и заложен фундамент знаменитой серии монографий и учебников по вычислительной математике. Для нас, молодых выпускников ЛГУ, МГУ, УрГУ, А. А. Самарский был если не Богом, то во всяком случае его заместителем по вычислениям. Сотрудники теоретического отдела, где я работал, гордились тем, что наш начальник Н. Н. Яненко свою профессиональную карьеру в вычислительной математике начинал в коллективе А. Н. Тихонова и А. А. Самарского.

В 1960 г. состоялось мое личное знакомство с Александром Андреевичем. Он приехал к нашим физикам по каким-то делам, а на одном из семинаров для математиков сделал доклад о равномерной сходимости консервативной разностной схемы для линейной параболической задачи. При доказательстве использовались свойства сеточной функции Грина. К тому времени я уже имел некоторое представление об априорных оценках для сеточных уравнений (О. А. Ладыженская, M. Lees). Поэтому мой вопрос по окончании доклада прозвучал, как я потом понял, с достаточной (но не необходимой) долей нахальства. “Зачем так сложно доказывать? Надо получить априорную оценку, а в одномерном случае воспользоваться теоремой вложения”. Ответ Александра Андреевича. “Можно и так. Возьмите любую другую содержательную задачу, постройте алгоритм и докажите сходимость. С интересом послушаю Ваш доклад.” Здесь следует сказать, что в процессе “вопрос-ответ” я оказался у доски, взял мел и тряпку, дабы показать как предполагаемое доказательство будет выглядеть. Александр Андреевич мел и тряпку водрузил на прежнее место, а после своего ответа улыбнулся и похлопал меня по плечу. “Дискуссия” имела неожиданное продолжение. Н. Н. Яненко пригласил меня в свой кабинет, где Александр Андреевич устроил мне почти двухчасовой допрос: кто, что, какие книги изучал. После Л. Д. Ландау и Е. М.  Лифшица “Механика сплошных сред” заметно подобрел; какими задачами занимаюсь сейчас. Это были задачи о тепловых (тепловой удар) и ударных воздействиях на упругие тела. Оказалось, что Александр Андреевич досконально знаком с этими задачами. Для себя я почерпнул много полезного. Что же касается априорных оценок для сеточных уравнений, то и с ними к этому времени он был на “ты”. В конце 1961 г. Александр Андреевич прислал мне оттиск своей статьи в ЖВМ и МФ “Априорные оценки для разностных уравнений” с трогательной надписью. Впоследствии я всегда получал от него все его учебники и монографии.

Следующая наша встреча произошла в ноябре 1963 г. “Средмаш” достаточно регулярно проводил научные конференции, на которых с докладами выступали физики и математики, работающие в подведомственных организациях. На сей раз встреча проходила на “территории Ю. Б. Харитона”. На открытии конференции Александр Андреевич как “свой среди своих” соседствовал в президиуме с А. Д. Сахаровым и Я. Б. Зельдовичем. Потом разбежались по секциям. Я приехал с докладом “Разностные методы в задачах теории упругости. Динамика. Статика”. Этот доклад я успел апробировать в СОМИ, ныне Институт математики и механики, на семинаре у С. Б. Стечкина, получил одобрение и думал, что все в порядке. Зря. Мой доклад шел сразу за докладом А. А. Самарского “разностные методы для статических и динамических задач теории упругости”. Я конечно слегка растерялся, но Александр Андреевич меня успокоил: “Толя, пересечения неизбежны, но зато Вам будет легче выступать, я для вас сэкономлю много времени”. Так и получилось, пересечения были минимальны, поскольку мы использовали разные переобусловливатели. Сразу после заседания Александр Андреевич предложил мне оформить доклад в виде двух статей в ЖВМ и МФ: 1. динамика, 2. статика. Первая из этих статей появилась в журнале в 1964 г. т. 4, №4, вторая – в 1964 г. т. 4, №5. Статья А. А. Самарского о динамических задачах теории упругости появилась в 1965 г. т. 5, №1. Такое не забывается.

Как всегда, во время конференции Александр Андреевич был нарасхват. Длина его “свободного пробега” стремилась к нулю. Он даже озабоченно пожаловался. “Понимаете, Толя, совсем нет времени на личную жизнь, хотя это совсем не то, о чем Вы сразу подумали. Признавайтесь, подумали?” Я предложил ему кардинальное решение проблемы. Следует внести в положение о конференции, научной школы и т. п. пункт: члены Оргкомитета и “особы” к ним приближенные имеют право на личную жизнь до, во время и после… Александр Андреевич развеселился и нашел все-таки время для беседы, которая затянулась.

В 1962 г. меня пригласили читать курс лекций по матфизике в вечерний филиал МИФИ (МИФИ-6). Подготовка к лекциям отнимала очень много времени и был соблазн это дело прекратить. Тем более, что после отъезда Н. Н. Яненко в Новосибирск “за туманом и за запахом тайги” начальство предложило мне возглавить группу и начать работу по расчету камуфлетного подземного взрыва в максимально реалистической постановке. Оказывается и эта задача Александру Андреевичу была знакома. “Обязательно прочитайте книгу Л. И. Седова. Методы подобия и размерности в механике. Я прикидывал. В этой задаче должны работать классические модели.” Так впоследствии и оказалось. Что же касается преподавательской деятельности, то здесь Александр Андреевич был категоричен и дал мне совет, от которого до сих пор не могу отказаться. “Пока голова работает, нужно обязательно преподавать, иначе – деградация неизбежна”.

В 1966 г. в Новосибирске на Объединенном совете по математике и механике (председатель С. Л. Соболев) я защитил кандидатскую диссертацию “Разностные методы расчета плоских задач теории упругости”. Научный руководитель: Н. Н. Яненко. Оппоненты: Г. И. Марчук, А. А. Самарский. После защиты Гурий Иванович Марчук (в то время директор ВЦ СО АН) сообщил мне, что СО АН готово просить у предприятия п/я 150 согласия на мой перевод в ВЦ СО АН. Одновременно Гурий Иванович предложил мне заняться в ВЦ либо прогнозом погоды в своем отделе, либо задачами геофизики в отделе М. М. Лаврентьева. Я попросился в отдел Н. Н. Яненко. Возражений не последовало. И уже 19.02.1967 г. (в день рождения Александра Андреевича) я позвонил ему из Академгородка, поздравил и сообщил, что с сегодняшнего дня я “вольный человек”, могу теперь свободно ездить по стране, посещать все и всяческие семинары, конференции, школы. Александр Андреевич ответил, что эту новость знает, рад за меня и добавил: “Теперь будем чаще встречаться.” Чаще не получилось.

Следующая наша встреча с Александром Андреевичем состоялась лишь в первых числах апреля 1969 г. во время его приезда в Академгородок на одну из конференций. Длина “свободного пробега” у Александра Андреевича по-прежнему стремилась к нулю, и только перед самым его отъездом Николай Николаевич Яненко сумел заполучить Александра Андреевича на “товарищеский ужин” в ресторане, где они вспоминали “минувшие дни” и где я был, возможно, третьим лишним.

– Ну как, Коля, восстановил свой материальный баланс после переезда в Сибирь?
– После избрания чл.-корреспондентом – восстановил.
– А Вы, Толя?
Позже я понял, что иногда лучше промолчать, чем говорить, но тогда… Что-то промямлил и совершенно неожиданно для себя добавил.
– А баланс у меня: на работе с девяти утра до девяти вечера.
– Вот в этом, Толя, Ваша большая ошибка. Надо с восьми утра до десяти вечера, а только потом переходить на режим с девяти до девяти. Дисбаланс: два часа свободного времени. Жена оценит. Проверено, Попробуйте. А если серьезно, чем Вы сейчас занимаетесь?
К этому времени с подачи Н. Н. Яненко я вместе с В. Л. Даниловым и С. И. Якубой (ВНИИ-нефть, Москва) разбирался с задачей о вытеснении нефти водой. Для вычислителей здесь был и чисто спортивный интерес. Оказалось, что в конце пятидесятых годов именно для этой задачи Дуглас, Писман, Рэкфорд (какие имена!) предложили и очень подробно описали один из способов регуляризации метода переменных направлений, который никак не удавалось воспроизвести во ВНИИ-нефть. Уже удалось получить какие-то первые результаты, а нашу совместную работу П. Я. Кочина представила в ДАН.
– А как же Ваша любимая теория упругости?
– В издательстве НГУ только что вышла книжка “Численное решение задач теории упругости”. Вот, дарю. Уже с надписью “Дорогому… и т.д.”
Александр Андреевич попросил еще экземпляр для И. Г. Белухиной. Какое-то время листал книжку, с видимым удовольствием сообщил Николаю Николаевичу, что на Самарского больше ссылок, чем на Яненко.
– Народ, Коля, всегда прав. Иногда не совсем…
Помолчал. Потом спросил.
– А сколько человек, Толя, с Вами работают?
– Два аспиранта (Н. М. Горский, Э. В. Смирнова) и один программист (Л. Эфрос). Но зато классный.
Опять помолчал. И вдруг.
– Да-а. Тяжело. А мне, Толя, думаете легко в течение последних двадцати лет регулярно обыгрывать Николая Николаевича в шахматы. Черными! Думаете ему после этого легко?
Тут уже не выдержал до этого слегка задумчивый Николай Николаевич.
– Это клевета! Я протестую!!
– Вот видите, Толя, как в ресторане расплачиваться, так сразу же “протестую”!!!
Николай Николаевич расхохотался, но расплатился.
На другой день Александр Андреевич уехал, а “товарищеский ужин” имел продолжение. Меня вызвал “на ковер” Г. И. Марчук, который был уже не только директором ВЦ, но и первым заместителем Председателя СО АН. Встречу Гурий Иванович назначил на 8 утра (!), а ее начало не предвещало для меня ничего хорошего.
– Толя, ну почему о том, чем занимаются мои сотрудники мне рассказывают другие? Про упругость я знаю, давайте про фильтрацию. В вашем распоряжении час.
Я бодро начал, поскольку позавчера все это уже излагал на “товарищеском ужине”. Начал перечислять вычислительные проблемы, которые изначально присущи задачам многофазной фильтрации в такой форме:
– Произвольность области – метод фиктивных областей. Неэволюционность – различные методы регуляризации, в том числе и по А. Н. Тихонову, последнее мне А. А. Самарский посоветовал.
Смена типа уравнений – здесь, Гурий Иванович, должен работать Ваш метод расщепления по физическим процессам.
Точечные источники (скважины) – это как у Г. Г. Вахитова, а еще мне А. А. Самарский дал оттиски работ В. Б. Андреева. Велел изучить.
Вырождение – пока не знаю как.
Быстроменяющиеся коэффициенты – нужно…
Здесь Гурий Иванович прервал меня и сам продолжил.
– … Нужно использовать экономичные переобусловливатели. Правильно? Дальше о проблемах не надо. Их все равно больше, чем мы сейчас можем себе представить. Договоримся о главном. Мы на ВЦ проведем Всесоюзный семинар по этим проблемам. Задача – обеспечить участие максимального числа организаций, в которых уже ведутся работы по этой тематике. Нужен выход на отрасль. Одни математики сами по себе здесь ничего не сделают. На сегодня пока все, мне еще лететь в Красноярск. Сообщите своей жене, что Вы уже и/о зав. лабораторией. Приказ я подписал (10.04.69 г.). Думаю, что Президиум СО АН на нефтяную тематику сможет выделить дополнительные ставки, а мы на ВЦ – создать полнокровную лабораторию. По кадровым вопросам будет отдельный разговор. Ну что, Толя, вперед! И обязательно побрейтесь.
Вот так для меня закончился “товарищеский ужин”. И такое не забывается.

Семидесятые годы запомнились обилием конференций, семинаров и школ, так или иначе связанных с вычислительной (скорее прикладной) математикой. Только ВЦ СО АН (А. П. Ершов, Г. И. Марчук, Н. Н. Яненко) “курировал” более десяти регулярно проводимых подобных мероприятий. В Москве это дело возглавляли О. М. Белоцерковский, А. А. Дородницын, А. А. Самарский, А. Н. Тихонов. Это был совершенно адекватный ответ вычислителей на провозглашенный в то время лозунг “даешь внедрение ЭВМ в народное хозяйство”. Требовалось резко поднять эффективность использования ЭВМ, а по существу, научный уровень сотрудников прикладных НИИ и организаций, использующих ЭВМ в своей работе. В связи с использованием ЭВМ в учебном процессе в ВУЗ-ах требовалось пересматривать и учебные планы подготовки специалистов по вычислительной и прикладной математике. Именно в эти годы появился факультет ВМК в МГУ, а наиболее значимые семинары и школы получили статус Всесоюзных и проводились под эгидой созданного при АН СССР Совета по автоматизации научных исследований (А. А. Дородницын).

“Широка страна моя родная…” Впечатляла и география семинаров: “в длину” – от Минска до Находки, “в ширину” – от Якутска до Ташкента. А. А. Самарский со своей школой длительное время был “прописан” в международном молодежном лагере “Волга”, что под Казанью. Пару раз мне довелось там побывать. И вот что удалось выяснить. Волга – крупнейшая река в Европе, впадает в Каспийское море, протяженность 3530 км. Протяженность береговой полосы упомянутого лагеря существенно меньше, около одного километра. В лесу уютные домики, в которых проживают лекторы и докладчики, беседки, столовая, актовый зал, он же кинотеатр или танцевальный зал. Вдоль дорожек и тропинок скамейки, урны, грибы (мало). Ограда, шлагбаум, охрана. За оградой теннисные корты, васильковые поля, леса, грибы (навалом!). Прямое автобусное сообщение с Казанью, Утром приезжают “школьники”, вечером уезжают. Для них получается практически восьмичасовой рабочий день с перерывом на обед.

Организация учебного процесса мне понравилась. Существовали как бы три неформальные ступени обучения: “школьники” – магистранты, аспиранты и докторанты. Лекции объединяли всех, лекторов лично отбирал Александр Андреевич, заранее дотошно обговаривая с ними тематику. В первый раз я прочитал три академических (4.5 часа) лекции на тему “Метод фиктивных областей в задачах математической физики”. Во второй приезд – “Задачи теории упругости в напряжениях”.

Не могу сказать, что Александр Андреевич посещал все заседания “от и до”. Он привозил на школу очень сильную команду своих сотрудников из ИПМ и ВМК, так что в зале заседаний было кому проводить обсуждения в заданном русле. Он же по каким-то критериям выбирал нужную ему жертву и проводил “мастер-класс” в одной из беседок. Иногда приглашал еще кого-то. “Вам это будет полезно послушать”. Так же, в узком кругу, проходило и обсуждение некоторых докладов и без участия Александра Андреевича. Докладчиков и лекторов Александр Андреевич просил привозить как можно больше оттисков своих работ. И на доске для информации стали появляться такие объявления: “Меняю три оттиска Х на один оттиск У”. Однажды появилось и такое: “Меняю жену сорока неполных лет на две по двадцать. Оттиски не предлагать. Возможны варианты. За справками обращаться в коттедж № 199” (такого не существовало). Александр Андреевич моментально вычислил возможных авторов и на двери их коттеджа приклеил записку: “Автора (авторов) известного объявления явиться для просмотра футбольного матча на первенство мира”. Предлагалась и альтернатива: “С вещами на выход – к шлагбауму”. Смотреть футбол к Александру Андреевичу явились все шесть жителей этого злополучного коттеджа. Болели за наших. Запомнился один эпизод. Наш защитник врезался ногой в грудь сопернику. Завязалась небольшая стычка. Комментарий Н. Н. Озерова: за толчок противника рукой назначается штрафной удар в наши ворота… Комментарий А. А. Самарского: за толчок противника рукой, имеющей форму ноги назначается…

Александру Андреевичу юмор был присущ изначально. Послеобеденное время. Послеобеденная истома. Сиеста, одним словом. Сидим трое в беседке: Александр Андреевич, Анатолий Дмитриевич Ляшко и я. Александр Андреевич читает газету, иногда вслух. Мимо проходит группа разнополых участников школы, которые, судя по одежде (бикини, плавки) имеют твердое намерение  искупаться в Волге. Анатолий Дмитриевич (мечтательно): “Толя, посмотри какие ножки…” Только исключительно с целью поддержать интересную тему отвечаю: “Разве это ножки, это архиерейские дрожки.” Итог подвел Александр Андреевич. С укоризной, не отрываясь от газеты: “Я-то думал, что вы специалисты по конечным разностям, а вы, оказывается, больше по разным конечностям.”

Общественный порядок в лагере поддерживался как бы сам собой. Никаких ЧП, ДТП, вечерних шумных застолий. Однако и здесь не обошлось без участия Александра Андреевича. Вот один из наших разговоров за завтраком

 
(Фото №1).

– Толя, я вчера после отбоя совершал вечерний моцион. Моцион, а не обход, не перебивайте меня! Шел мимо коттеджа, где Вы проживаете. Решил зайти, пожелать спокойной ночи. Не перебивайте! Все обитатели сразу же захрапели. Некоторые вообще в первый раз в жизни. Тоже мне, великие артисты, хотели обмануть старого разведчика, я специально свет не зажигал.
– Я не в первый раз. Жена говорит, что у меня это иногда бывает.
Я уже понимаю в чем дело и пытаюсь свести разговор к воспоминаниям “старого разведчика”. Бесполезно. Александр Андреевич неумолим как муссоны в Индии.
– А Вы не храпели только потому, что Вас там не было. Где Вы были?
– А я тоже совершал обход. Извините, моцион.
– Это уже интересно. Обход. С какой такой целью?
– Понимаете, Александр Андреевич, когда на небе луна…
– Луны не было. Не отвлекайтесь!
– Когда на небе нет луны, меня мучает такой вопрос. Почему утром молодежь, а вечером никого не найдешь?
– Нашли?
– Нашел. В дальней беседке. Больше ничего не помню.
Действительно, вчера в дальней беседке после отбоя собралась “молодежь”. К нам подходил кто-то из охраны, курево, дескать, кончилось. И уже утром Александру Андреевичу был неизвестен только персональный состав незапланированного мероприятия.
– Ладно, Толя, не обижайтесь. Я беспокоился, что Вы в Казань на ночь глядя уехали. Один, незнакомый город. Мало ли что. А вообще-то чаще бывает так: вечером молодежь, а утром не найдешь. Кстати, сегодня после обеда Вы – председатель. Это хоть помните? Вот и хорошо, и память потихоньку возвращается. А то – не помню…
Кажется пронесло.
– Александр Андреевич, а мне кажется…
– Когда кажется, Толя, надо перекреститься.
– Я думаю, что Вы должны в неформальной обстановке выступить перед народом: лекторами, докладчиками, слушателями. В деликатной, присущей только Вам форме объяснить народу как жить, чего ему можно, а чего ни, ни.
Анатолий Дмитриевич Ляшко:
– Если не хотите докладчиком, можно и тамадой. Благодарную аудиторию мы Вам обеспечим. Можно и костер устроить, кого-нибудь сжечь. Кандидатуру Вы сами подберете, а с текстом можно помочь.
– Костер – это хорошо. А кандидатуры и подбирать не надо… Ладно. Пора работать.
Примерно через час принесли в его беседку текст.
 
Народ! Тебе мои слова:
Веди себя примерно,
А по утрам коли дрова.
Локально. Одномерно
По правилам садись в трамвай.
Такси лови проворно.
Милицию не покрывай
Оценкой априорной.
Когда не радует весна
И все вокруг противно,
И ноет по утрам спина,
Лечись консервативно.
Отдай Науке пыл любви.
Учись решать задачи.
Но аддитивно не живи
С соседкою по даче.
Чти правду. Не живи по лжи,
Не становись занудой.
Жене и Родине служи
С предельной амплитудой.
Все будет: слава и враги,
И маленькие дети.
На склоне лет прочти другим
Ты заповеди эти
 
 
Александр Андреевич: “Когда это вы успели?”  А. Д. и А. Н., перебивая друг друга: “Текст, вчера вечером, в дальней беседке.”
– Не вечером, а ночью… Это заметно. А что там случилось с соседкой?
А. Н.: “У меня ни дачи, ни соседки нет.” А. Д.: “У меня есть соседка.” А. А.: “Бедная женщина… Ладно, пусть будет костер.”
И костер был… В заброшенных садах на другом берегу Волги. И был несравненный тамада – Александр Андреевич Самарский. А “заповеди” решили вынести на референдум…

В Казани я часто бывал и по “фильтрационным” делам. Всегда уезжал с неохотой. “Дядя Саша”, как здесь величали Александра Андреевича, сумел в Казани “окрестить в свою веру” замечательный коллектив активно работающих единомышленников. То же самое можно сказать и о школах А. А. Самарского в Минске, Тбилиси, Львове, Софии.
Особо хочу отметить, что Александр Андреевич никогда не забывал через меня передавать Николаю Николаевичу Яненко оттиски, письма. Однажды:
– Толя, а на словах передайте: пусть учит гамбит Муцио и защиту Филидора. Хотя шахматная теория ему все равно не поможет. Это не передавайте.
Николай Николаевич в долгу не оставался. Однажды я передал А. А. Самарскому конверт, в котором оказался список шахматных дебютов (более сорока наименований), которые ему следует выучить перед предполагавшейся вскоре личной встречей Николая Николаевича с Александром Андреевичем (состоялась на теплоходе “Александр Матросов”). Александр Андреевич долго изучал текст.
– Толя, признайтесь. Это вы сами написали.
– Ага! И почерк подделал.
– Да… Почерк его. Отпечатки пальцев тоже его. Везет человеку, столько свободно-го времени…
Рассказал как после войны жил вместе с Николаем Николаевичем в аспирантском общежитии.
– Ничего не боялись. Чтобы подзаработать, взялись переводить с немецкого самого Зоммерфельда. (Уравнения в частных производных). И ведь получилось. Не сразу, правда. С итерациями. Но получилось! Читали? Нет? Ну вот, а мы так для всех вас старались.
“Для всех вас.” Александр Андреевич мог часами рассказывать о своих сотрудниках. Кто чем занимается, какие замечательные результаты получил. И вообще, какие они прекрасные люди. Чувствовалось, что он ими гордится. Не без оснований, как я мог не раз убедиться.

В 1980 г. (февраль-апрель) в Математическом центре С. Банаха проходил семестр А. Н. Тихонова по вычислительной математике. Ученый секретарь: Алексей Владимирович Гулин. Неделю в Варшаве я провел в качестве одного из лекторов.

При регистрации Алексей Владимирович ознакомил с расписанием, сказал, что скоро приедет А. А. Самарский, что участники размещаются на частных квартирах, проживание уже оплачено, что в связи с новым заездом в данный момент имеется возможность выбора квартир из предлагаемого списка адресов. Гулин выдал мне схему трамвайных маршрутов с декартовыми координатами знакомых лекторов. Узнав, что причитающиеся мне деньги я уже получил, дал полезный совет.
– А если что-то надо купить, то лучше это делать в магазине при нашем торгпредстве. На схеме оно обозначено. Там рядом и столовая неплохая.

 
(Фото №2)

Призрак ВТО (Всемирная торговая организация) уже вовсю шастал по Европе. В Польше, безусловно, он имел постоянную прописку. Полученные в поезде “Москва-Варшава” обширнейшие познания (товар-деньги) меня распирали и требовали немедленной практической реализации (деньги-товар).
– Леша, а что можно купить в этом магазине?
– Не знаю. Мне деньги выплатили сразу за три месяца и я купил горнолыжные ботинки. Теперь свободен.
– Леша, а ты ничего не перепутал? Нынче в Москве ведь будут не зимние, а летние Олимпийские игры.
– Ничего не перепутал. У меня в Москве друг – горнолыжник. Вернусь, у него как раз день рождения. Это ему подарок.

Вот так. Друзей не выбирают. Они либо есть, либо нет. Лучше, когда есть.
В конце восьмидесятых годов А. А. Самарский организовал и возглавил Институт математического моделирования. Какая-то часть его бывших сотрудников осталась в ИПМ. Первая наша встреча после этих событий произошла на одной из конференций в Политехническом институте (Мадрид, лето 1990 г.). После вечернего заседания мы оказались в одном из летних кафе.
– Понимаете, Толя, единый прежде научный коллектив распался. Уже, во всяком случае, организационно. А дальше, что дальше-то будет. Они ведь об этом не думают. Вчера были – не разлей вода. Я сам, что называется, ко многим прикипел. А сейчас…
Чувствуется, что Александр Андреевич очень волнуется. Мне тоже как-то не по себе…
– Расставания, конечно, неизбежны. Вот Николай Николаевич (Яненко) в свое время уехал от нас на Урал. И осталось у Андрея Николаевича (Тихонов) не четыре, а “три мушкетера”: Владимир Яковлевич (Гольдин), Борис Леонидович (Рождественский) и я. Четыре, три – какая разница. Но мы ведь все дополняли друг друга. Вот и Вы от Николая Николаевича (Яненко) ушли…

В октябре 1976 г. Н. Н. Яненко был назначен директором ИТПМ, куда практически в полном составе перешел из ВЦ СОАН его отдел. В 1979 г. я вернулся в ВЦ.
– И у каждой стороны своя правда. А как эти две правды сойдутся – только искры летят. И никакой стороне от этого не легче. А страдает дело, которое раньше объединяло. Хорошо бы создать модель научного коллектива…
Немного успокоился. Продолжает…
– Единый коллектив – это еще та сила! Вот я, ушел добровольцем на фронт. В начале декабря сорок первого командовал группой полковой разведки. Ребята вроде из себя невидные: один – рыжий, другой – конопатый. А все вместе – сила. Сплошной линии фронта и не было, так что разведчикам работы хватало. Почти каждую ночь в тылу у немцев. Отоспимся и опять вперед. Однажды напоролись на минное поле. Мне ноги раздробило. Осколки до сих пор выходят. Полтора года потом по госпиталям и на костылях. А тогда… Ночь, зима, поземка. Ребята, как могли, перевязали, а потом почти семь километров тащили к своим на волокуше. Не бросили… Не давали заснуть, подбадривали: “ничего, командир, прорвемся”. До наших оставалось всего ничего, но уже рассвело, и немцы нас обнаружили. Завязался бой. Шестеро продолжали меня тащить, остальные остались нас прикрывать. Тут и наша атака началась. Повезло, одним словом. Потом, уже в госпитале узнал, что все ребята из прикрытия… все в том бою… погибли.
Долго, долго молчал.
– Я их всех помню… И живу за них… Ладно, прорвемся.
За ним приехали. Завтра предстояла экскурсия в Саламанку

 
(Фото №3).

А мне опять было не по себе.
Время неумолимо. И мы уже ходим не просто в гости, а на юбилеи. И произносим не просто тост, а норовим прочитать приветственный адрес юбиляру. Вот один из адресов, зачитанных Александру Андреевичу в день его восьмидесятилетия (19.02.1999).

Дорогой Александр Андреевич!

Трудно найти слова, которые
не будут сказаны сегодня в день
Вашего юбилея: Академик, Лауреат,
Герой, Основоположник, Учитель,
Любящий муж, Отец, Дед.
Очень трудно найти новые слова.
Примите эти…
   
Газеты врут. Экраны тоже врут.
Одна лишь новость нынче обогреет,
Что Юбиляр, как чистый изумруд,
Ни сердцем, ни душою не стареет.

Когда Россию враг заполонил,
И грудь рвалась предсмертною тоскою,
Он выстоял. Собою заслонил
Всех нас, живых, в сраженьях под Москвою.

Его девиз: Наука, Труд и Честь.
Прекрасны им открытые законы.
Его учеников числа не счесть.
Не пробуйте. Им имя – легионы.

“Долой науку” – ныне нам твердят.
“Торгуй. Иным поможет заграница”.
Пришлет от Буша бройлерных цыплят.
Пришлет… Да только курица не птица.

Напрасен труд – Науку задушить.
Она сильна не милостыней царской.
Уверены – Наука будет жить!
Тому залогом – Александр Самарский.

Последний раз мы встретились с Александром Андреевичем в январе 2001 г. Я приехал в Москву на обследование, а попал сразу на операционный стол. Крупно повезло, как мне потом объяснили. Первое утро в гостинице после выписки. Звонок. Борис Николаевич Четверушкин.
– Толя, мы к тебе сейчас приедем.
– Мы, это кто?
– Мы – это Александр Андреевич и я.
– Боря, может не надо. Я сейчас не совсем в форме. Вчера по дороге немножко растрясло. Всю ночь не спал. А вечером лететь в Новосибирск.
– Толя, ну ты же знаешь Александра Андреевича. Он уже и машину вызвал.
Позвонил в бюро обслуживания. Что-то заказал. Принесли, накрыли. Тут же звонок: “К вам гости”. Пошел к лифту встречать. Шел долго, но успел. Обратно идти было легче, держался за Борю. Увидев накрытый стол, Боря не скрывал разочарование.
– Ну вот, а мы все с собой принесли.
Александр Андреевич в своем репертуаре…
– Боря, не расстраивайтесь. Это он сухим пайком в дорогу возьмет. Соседку в самолете угостит.
Бедная, незнакомая соседка. Ее угощение пошло в дело “на посошок”. Провожать не пустили.
– Толя, Вы нам из окошка рукой помашите. Вон наша машина подъехала.
Я махал им вслед. Был счастлив от синего неба, от яркого до слез солнца. И не знал, что уже простился с Александром Андреевичем навсегда. Он долго болел и мы все надеялись на чудо. А теперь его нет. А нам жить… за него.

P.S. На кафедре вычислительной математики НГУ учреждены три именные стипендии А. Н. Тихонова и А. А. Самарского.